Как же должен понимать эту суру палестинец, у которого украли его землю, которому десятки лет обещают справедливый мир, а Израиль даже слышать не желает (до недавнего времени это было так) о возвращении земель?! Как иракцы, иранцы, да и многие арабы еще могут прочесть суру 5 (Трапеза, 37), глядя на действия США и их союзников в Ираке, стране, которая была захвачена под явно надуманным предлогом, подло и преступным образом? Конечно, они скажут янки: «Действительно, воздаяние тех, которые воюют с Аллахом и Его посланником и стараются на земле вызвать нечестие, в том, что они будут убиты, или распяты, или будут отсечены у них руки и ноги накрест, (и) будут они изгнаны из земли».
Восточная миниатюра. Приезд важного вельможи
Могучий иранский мир, как это было и в далекой древности, когда он посылал в конце VIII века до н. э. завоевательные волны на север, к северным берегам Черного моря, так и на юг, в пределы Ванского царства, ныне готов воссоединиться с той Русской цивилизацией, что поднимается в своей новой ипостаси на просторах евразийского мира. Восточное и греческое предание, как подчеркивал М. Ростовцев, не случайно называло северную и южную волну иранцев скифами. Иранцы – «родственники скифов», «наша близкая родня».
Дикий кабан
Мы – одна кровь, напоенная жаром священного огня, битвы добра со злом, ароматом цветов и степей, волнующей, щемящей душу и сердце поэзией, открытой и благородной, как у персов, религией, девиз которой – Правда и Справедливость. Иран стал «родиной неутомимых работников, трезвых борцов за существование и культурные блага, бдительных воинов и исторических деятелей, сплоченных и последовательных. Такими мы видим иранцев в истории…» И хотя в долгой истории нашего добрососедства случались и печальные недоразумения, и военные конфликты, даже убийства, но общая тональность отношений почти всегда была доброжелательной и безусловно дружелюбной.
Правда, одним из таких горестных событий стало убийство в Персии посла А. Грибоедова. Смерть эта полна необъяснимого. Хотя, возможно, причина в том, что мы бываем невнимательны и пренебрежительны к нравам и обычаям чужеземцев. В романе Тынянова сотрудник посла, Мальцов, высказал визирю Алаяр‑хану, пришедшему выразить соболезнование, свой взгляд на это событие: «Виноват, к великому моему сожалению, – русский посол. Он, и только он… Император в премудрости своей ошибся. Господин Грибоедов не оправдал доверия. Это я могу теперь говорить везде и всюду. Он презирал и ругался обычаям Ирана, священным обычаям его, он отнял двух жен у одного почтенного лица, он не остановился перед тем, чтобы отнять у самого падишаха, у его величества, слугу…» У нас и ныне, к сожалению, встречаются послы, которые скорее вредят и гадят, чем помогают России.
Портрет поэта С. А. Есенина. 1925 г.
Разумеется, и нападение фанатичной толпы было кем‑то умело инспирировано. Стоит напомнить, что тогда же в Грузии вспыхнуло восстание, направленное против России и подготовленное, вероятно, на английские деньги. У генерала Паскевича не было на сей счет сомнений. Министр иностранных дел граф Нессельроде ответил ему письмом (16 марта 1829 г.): «Отношение в. сиятельства государь император изволил читать с чувством живейшего прискорбия о бедственной участи, столь внезапно постигшей министра нашего в Персии и всю почти его свиту, соделавшихся жертвою неистовства тамошней черни. При сем горестном событии е. в. отрадна была уверенность, что шах Персидский и наследник престола чужды гнусному умыслу и что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведения своего с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской, а с другой стороны, известному фанатизму и необузданности сей самой, которая одна вынудила шаха и в 1828 году начать с нами войну. Сопротивление мятежникам, сделанное персидским караулом, бывшим у министра Грибоедова, немалое число людей из сего караула и из войск, присланных от двора, погибших от народного возмущения, служат, по‑видимому, достаточным доказательством, что двор персидский не питал никаких против нас враждебных замыслов».