Отношение к женщине в Греции было двойственным. С одной стороны, она признавалась неотъемлемой частью общества, с другой – не играла в нем сколько-нибудь заметной роли. Философы Платон и Аристотель не отказывали женщине, хотя бы гипотетически, в умении мыслить. В особую заслугу супруге становилось умение не вмешиваться в дела мужа, а высшей добродетелью почиталось молчать.
Скептическое отношение к возможности и целостности политической активности женщины вовсе не означало ее полной изоляции от полисных проблем. Эллины хорошо понимали, что некоторые экстремальные для государства ситуации были особенно тяжелы для их матерей и жен.
«Мы женщинами рождены, и нам с мужчинами не спорить – помни это. Над нами сильный властвует всегда…»
Софокл. Антигона, 60-62
Во всех греческих городах (кроме Фив) отцу семейства было предоставлено право избавляться от своих детей при рождении как ему заблагорассудится. Чуть не ежедневно можно было видеть новорожденных, брошенных на обочинах дорог, иногда на ступеньках храмов. Во всех городах греческого мира (кроме Афин) глава семьи мог продавать своих подросших детей работорговцам. В Спарте придумали еще лучше: в знатных семьях братья брали себе одну жену на троих или четверых. Повсеместно в Греции, кроме Эолии, начиная с первых веков истории женщины находились в положении, близком к рабскому. Супруга нужна лишь для того, чтобы расчетливо вести хозяйство и рожать детей, желательно мальчиков, которые нужны хозяину. Куртизанки же играют на флейте на перекрестках, танцуют на пирах философов или же услаждают ночи своих повелителей. Говорить ли о рабынях! .
Как в отношении рабов, так и в отношении женщин Греция страдала серьезной болезнью «дискриминацией», хотя и не основанной на расовых предрассудках, но оказывающей такое же пагубное влияние, как и расизм.
Поносил женщин поэт Симонид Аморгский в заслужившей печальную известность поэме, где он педантически делит женщин на десять категорий, придавая каждой черты животных. Есть женщины, происходящие от свиньи: у нее не убран дом, все валяется, сама не мытая, в нестиранной одежде. Если
женщина-лиса, вся – хитрость и уловки, женщина – собачья дочь, болтунья и сплетница, она лает без устали, так что муж не может заставить ее замолчать, даже выбив ей зубы камнями. Если женщина ленивая, ее так тяжело расшевелить, как и землю, от которой она произошла. Есть дочь воды, изменчивая и капризная. Далее идет женщина-ослица, упрямая, обжора и развратная. Женщина-ласка – злюка и воровка. Есть женщина-кобылица: она слишком горда, чтобы выполнять какую-либо работу, она отказывается даже вынести мусор из дома. Есть женщина-обезьяна, настолько уродливая, что следует лишь посочувствовать бедному мужу. Из всех отвратительных женщин – женщина-пчела.
Эта грубо-женоненавистническая поэзия отражает положение женщины в античной Греции.
В некоторых греческих полюсах, например в Эолии, на родине Сафо, женщины очень долго сохранили выдающееся значение в обществе. Около 600 года до н.э. Сафо возглавляла в Метилене на Лесбосе общину девушек, посвященную Афродите, грациям и музам. Не следует пренебрегать тем, что эта школа носила характер религиозной общины. Общность культа способствовала установлению крепких уз между девушками и их воспитательницей. Сафо отнюдь не была жрицей Афродиты. Культовое сообщество представляло в то время естественную форму воспитательного учреждения, где обучали девушек искусству жить – умению быть женщинами. Этим девушкам предстояло выйти замуж. Сафо сама была замужем и являлась матерью девочки.
Это заставляет предполагать, что положение женщины на Лесбосе отличалось от того, что было в большинстве других Греческих городов.
Семья считалась основой государства и одновременно его миниатюрной моделью. Брак заключался для того, чтобы дети обеспечивали продолжение рода и существование государства. Поэтому в обществе порицалось безбрачие: считалось, что оно подрывает основы существующего порядка. Холостяки не внушали доверия, для них была закрыта дорога в политику, они выплачивали штраф за безбрачие.