И произошло это в правлении царя Петра I, преобразовавшего Московское государство в Российскую империю. Став частью исторического прошлого, это соперничество оставило о себе память и в виде многочисленных российских княжеских родов тюркского происхождения, истоки формирования которых относится как ко времени Золотой Орды, так и к более поздней эпохе, когда после ее распада в течение XV-XVII веков на постордынском пространстве складывался новый баланс политических сил в борьбе за наследие Улуса Джучи в виде двух основных "полюсов" этой борьбы - Русского государства, эволюционировавшего в течение трех веков от Великого княжества Московского до Российской империи, и Крымского юрта, к которым так или иначе тяготели Ногайская Орда, Казанское, Астраханское, Сибирское на Тоболе и Казахское ханства.
Одной из форм тяготения были так называемые отъезды тюркских аристократов соответственно в московские или крымские владения. Московские государи предоставляли выходцам с Востока города в кормление и требовали исполнения воинской службы. При тюркских вельможах оставались их дружины, в их уделах дозволялось селиться неродовитым мигрантам из степи. В разное время татарам отводилось Кашира и Серпухов, Звенигород и Юрьев- Подольский, выходцам из Ногайской Орды был выделен Романов, а выходцам из ханств, управлявшихся Джучидами, к которым можно отнести Казахское, Сибирское на Тоболе и Крымское ханства, - городец Мещерский или Касимов с прилегающими землями. По этому поводу посол Ивана Грозного писал в 1570 году падишаху Османов: Мой государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его, царь Сеин - Булат господствует в Кесимове, Кайбулла в Юрьеве, Ибак в Сурожике, князья ногайские в Романове. Все они торжественно славят Магомета в своих мечетях. Длительное подчинение Золотой Орде выработало на Руси стойкое почитание Джучидов - старшей ветви Чингизидов - династии, правившей в Орде и большинстве наследных ханств. Знатность тюркских мигрантов позволяла им претендовать на высокие посты в структуре Русского государства, считаться честию бояр выше. В Разрядах (росписях воевод по полкам) служилые цари и царевичи всегда упоминаются после русского государя и его сын овей и перед (или наряду) с высшими представителями московской знати.
Влияние служилой тюркской знати на историю России трудно переоценить. Выходцы из её среды даже становились государями всея Руси, как номинальными, так и реальными.
К первому случаю можно отнести так называемое отречение от русского престола Ивана Грозного в пользу крещеного татарского царевича Чингизида Симеона Бекбулатовича, ставшего на короткий период времени номинальным правителем Московии. Но были и подлинные властелины. Такие, как потомок ордынца Чет-Мурзы - русский царь Борис Годунов - татарин, нехристь, зять Малюты, - как писал о нем А. С. Пушкин. А царь Иван Грозный был Чингизидом по матери, крещеной татарке Елене Глинской, и данное обстоятельство использовалось им при покорении Казани, в борьбе за казанский престол. При Иване III татары имели свой двор в Московском Кремле. Когда же к Москве приближались татарские послы, то Иван III выходил за город и выслушивал их стоя, тогда как они сидели. Полки служилых татар сыграли решающую роль в победе Ивана III над Новгородом, последним соперником Москвы в борьбе за главенство над Русью. В 1546 году большая группа татарской знати пришла на службу к Ивану Грозному. Немало было в его окружении крещеных татар. Предполагается, что к их числу относились влиятельные фавориты Грозного и видные политические и военные деятели той эпохи, отец и сын Алексей и Федор Басмановы, упомянутый выше глава опричнины и правая рука царя Малюта Скуратов, заплечных дел мастер, один из самых зловещих персонажей русской истории. При дворе Ивана IY до конца своих дней жил последний казанский хан Едигер (Ядыгар), при крещении Симеон, где имел свой двор и похоронен в 1565 году в Благовещенской церкви Чудова монастыря. С семи лет находился при дворе Грозного ногайский князь Утямыш - Гирей. Об этом писал царь его деду Юсупу, ногайскому князю, что внука его он держит у себя за сына место. Утямыш-Гирей умер двадцатилетним и похоронен в Архангельском соборе Кремля под христианским именем Александр.