зачастую использовала далекую от профессионализма своеобразную
методологию: "победа любой ценой". "Мы за ценой не постоим" -
отнюдь не песенный образ. Это способ действия Сталина и многих
его подчиненных. Известно его постоянное требование не
останавливаться ни перед какими жертвами. Наиболее одиозный
характер носят приказы 270 (1941 года) и 227 (1942 года) .
Первый из них объявлял "предателями" всех военнослужащих
Красной Армии, попавших в плен. Подвергались преследованиям и
семьи оказавшихся в плену командиров. Такой приказ, по сути,
компрометировал Советское государство, он противоречил
международному праву, в частности принципу презумпции
невиновности. Не отрицая отдельных фактов преднамеренного
перехода на сторону врага, необходимо подчеркнуть, что
подавляющее большинство людей попали в плен по вине
командования. Оно, а не эти люди, честно выполнявшие свой долг, и
должно было нести ответственность. Сложившаяся по вине Сталина
практика относительно этих людей, в том числе лишение их льгот
участников войны, противоправна, поскольку понятия "оказаться в
плену" и "сдаться в плен" далеко не тождественны.
Как реакцию Сталина на поражения под Ленинградом, в
Крыму, под Харьковом (вследствие его же просчетов) нужно
рассматривать и жестокий приказ 227. Пропаганда назвала этот
приказ "Ни шагу назад! ", но с таким содержанием и до этого
издавалось немало распоряжений.
Вновь оправдывая себя, Сталин на этот раз обвинил, по
существу, всех командиров и бойцов в "недисциплинированности",
хотя громадное их большинство проявило мужество и преданность
Советской Родине.
Сталин в этом приказе открыто заявил, что он, по примеру
Гитлера, спасавшего свой фронт от развала зимой 1941/42 года,
вводит штрафные батальоны и заградительные отряды. И в военном
отношении приказ был ущербным. Он воспрещал любой отход, в том
числе и оправданный интересами маневренной войны, что вело к
новым безрассудным потерям.
Проявления дилетантства в военном деле, бюрократизма,
безразличия к судьбам людей сопровождали нас до конца войны.
Характерны, скажем, такие примеры. Один из руководителей
артиллерийской промышленности, М. 3. Олевский, сообщал, что уже
в 1944 году ее возможности значительно превысили потребности
фронта. Возникает, однако, вопрос: кто и как исчислял эти
потребности, если и в 1944 - 1945 годы советские войска нередко шли
в атаку после явно недостаточной артиллерийской подготовки,
умножая наши потери? Генерал Н. А. Антипенко, бывший в свое
время заместителем командующего 1-го Белорусс - 15 кого фронта по
тылу, с гордостью заявлял в докладе на конференции в 1985 году, что
во время Берлинской операции удалось "сберечь" огромное
количество снарядов. И это при 100-тысячных людских потерях . О
подобной "экономии" прямо или косвенно свидетельствуют и другие
многочисленные факты.
Пора задаться и такими вопросами: почему мы до сих пор
считаем убитых и пропавших без вести с точностью до миллионов,
почему до сих пор не погребены останки сотен тысяч безымянных
бойцов, погибших во время войны, а Министерство обороны
переложило это на инициативные группы комсомольцев и даже
пионеров?
Известно, что у нас практически нет семьи, в которой не было
бы жертв войны. СССР потерял десятки миллионов наиболее
активных и дееспособных граждан. Память о них священна. Она не
зависит от того, были жертвы обусловлены военной
целесообразностью или нет. С другой стороны, высокая цена победы
не мажет затмить вклада советских народов в разгром фашизма. Наши
вооруженные силы постоянно отвлекали на себя большую часть войск
противника. Более двух третей его потерь приходится на наш фронт.
Об этом мы говорим без всяких оговорок. Недаром многие западные