Эту концепцию поддерживал Вольней. Будучи деистом и сенсуалистом, он также утверждал, что "все богословские учения о происхождении мира, о природе Бога, об откровении его законов, о явлениях самого Бога являются простыми рассказами о движении созвездий". Вольней решительно отрицал существование Иисуса Христа, поскольку исторические памятники не дают полных свидетельств этого.
Идеи мифологизма были развиты в либерально-протестантской школе теологом и философом Штраусом. Во главе этой школы стоял теолог Ф. Баур, взгляды которого во многом повлияли на идеи Штрауса.
В работе "Христианский гносис, или Христианская философия религии в ее историческом развитии" Баур рассматривал взаимосвязь Ветхого и Нового Заветов, показывая, что в последнем получила отражение борьба различных течений в христианстве.
Штраус в книге "Жизнь Иисуса" приходил к выводу, что почти все евангельские сюжеты есть продукт мифотворчества общественных групп. По его мнению, миф – это бессознательное выражение духа народа и эпохи; своим происхождением миф обязан не отдельному лицу, но религиозной христианской общине. В результате непрестанного ожидания древними евреями мессии возникли новозаветные мифы, а их источниками были пророчества Ветхого Завета. Штраус не отрицал существование Христа, однако подчеркивал, что мифы совершенно исказили его реальные черты, поэтому о нем известно гораздо меньше, чем о любом другом из крупнейших исторических личностей.
Философ Б. Бауэр вначале не поддерживал взгляды Штрауса. В книге "Бауэр против Штрауса" он придерживался точки зрения, что Иисус действительно существовал в виде Бога-человека, каким его изображают в Евангелиях. Однако в результате сближения с К. Марксом Бауэр перешел на другую позицию. В трехтомном труде "Критика евангельской истории синоптиков Иоанна" он уже не считал евангельские сказания достоверными историческими документами. Но в отличие от Штрауса трактовал их не как мифы, т.е. бессознательное выражение духа христианских общин, а как фикции – преднамеренный вымысел неких лиц, ставивших перед собой определенные религиозные цели. Согласно Бауэру, книги Нового Завета суть творчество отдельных личностей, "отдельного самосознания". Он подчеркивал, что евангельский Иисус – порождение религиозной фантазии: " .все, что мы знаем о нем [Христе] принадлежит к миру представления, не имеет никакого отношения к человеку, принадлежащему действительному миру" Критическая работа Бауэра над новозаветной литературой была продолжена голландской радикальной школой, исследовавшей различные проблемы происхождения христианства. Ее представители, за исключением ван Манена, отрицали историческое существование Иисуса Христа, исходя из отсутствия достоверных христианских свидетельств, а другие, по их мнению, не заслуживали внимания. Пирсон и Болланд утверждали, что христианство существовало в недрах иудейства в качестве гностического течения, скрытое оболочкой мессианства. По мнению Ломана, новая религия возникла в результате слияния иудаизма и идей греко-римского мира.
Один из крупнейших представителей английской мифологической школы шотландский ученый Дж. Робертсон исследовал проблемы христианства в таких произведениях, как "Христианство и мифология", "Краткая история христианства", "Исторический Иисус", "Языческие христиане". Он считал, что эта религия сложилась в Римской империи, сумев приспособиться к потребностям народа; в раннем ее этапе нет ничего своеобразного, евангельские мифы, которые возникли из неверного понимания явлений природы, не отличаются новизной сравнительно с другими религиозными мифами. В новой религии не содержится почти ни одного положения, отсутствующего в Ветхом Завете. Не признавая историчность Иисуса Христа, Дж. Робертсон полагал, что при зарождении христианства большую роль играл культ бога плодородия Иешуа, близкого к вавилонскому Таммузу. После разрушения Иерусалима миф об Иешуа слился с представлением о мессии, приход которого предсказывали еврейские пророки. В тех же кругах диаспоры, где говорили по-гречески, слова "Иешуа-мессия" при переводе превратились в "Иисус Христос". Таким образом, учение о нем соткано из иудейских и языческих элементов. Однако Робертсон допускал возможность существования какого-то исторического лица или лиц, которые послужили прообразом Иисуса Христа.