Левенгаупта, захватив при этом огромный обоз с продовольствием. После этого
Карл повернул свою армию на Украину, куда его звал изменивший Петру гетман
Мазепа, обещавший шведам отдых и подкрепление. Однако на Украине шведской
армии пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением и городских
гарнизонов и партизанских отрядов. В апреле 1709 г. Карл начал осаду
Полтавы, немногочисленный гарнизон которой сумел продержаться три месяца,
до подхода русской армии. 27 июня 1709 г. состоялось Полтавское сражение,
кончившееся разгромом шведов. Сам Карл с трудом избежал плена, укрывшись с
небольшим отрядом в османских владениях.
В 1710 г. Османская империя под нажимом Карла и его союзника Англии
объявила России войну. В 1711 г. Петр совершил плохо подготовленное
вторжение на османскую территорию. На р. Прут русская армия была окружена
втрое превосходящими ее силами неприятеля. Петр вынужден был подписать
Прутский трактат, по которому османам возвращался Азов. Однако эта неудача
России не спасла Швецию. В том же 1711 г. русский флот одержал грандиозные
победы на море: в 1714 г. у мыса Гангут и в 1720 г. у острова Гренгам.
Истощенная войной Швеция запросила мира, который был заключен в 1721 г. в
г. Ништадте (Финляндия). По нему Россия включила в свой состав
прибалтийские владения Швеции — Эстляндию, Лифляндию и Ингерманландию, а
также часть Карелии.
Подведем итоги. Многолетняя война с турками кончилась поражением.
Туркам пришлось отдать Азов, завоевания которого стоило таких колоссальных
жертв, выдать туркам половину имевшегося на Азовском море флота. О конце
Северной войны Ключевский делает следующий вывод: «Упадок платежных и
нравственных сил народа едва ли окупился бы, если бы Петр завоевал не
только Ингрию с Ливонией, но и всю Швецию и даже пять Швеции». По подсчетам
известного историка П.Н. Милюкова, выпустившего в 1905 г. книгу
«Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII века или Реформы
Петра Великого», петровские реформы стоили России свыше 20% ее населения. И
действительно, и Петербург, и Ладожский канал, и крепость Кронштадт, и
уральская промышленность и ряд других объектов строились буквально на
костях согнанных со всей России десятков тысяч крестьян и «работных
людей»[9].
Приходиться признать, что внешняя политика при Петре I была делом
сиюминутным, чисто тактическим. «Когда бросишь взгляд только на стол его
корреспонденции с Екатериной, — пишет Валишевский, — всего 223 письма,
опубликованные министерством иностранных дел в 1861 году, где видишь их
помеченными и Лембергом в Галиции, Мариенвердером в Пруссии, Царицыном на
Волге, на юге империи, Вологдой на севере, Берлином, Парижем, Копенгагеном,
— то прямо голова кружится. .И таким образом всегда, от начала года до
конца, с одного конца жизни до другого. Он всегда спешил. В карете он ехал
галопом; пешком он не ходил, а бегал». «Во все, что Петр делал, он вносил,
— по словам Валишевского, — слишком много стремительности, слишком много
личной грубости, и в особенности, слишком много пристрастия. Он бил направо
и налево. И поэтому, исправляя, все он портил .»[10]. После смерти Петра
не осталось каких-либо прочных и выгодных для страны военно-дипломатических
союзов, если не считать не принесших никакой пользы браков царской дочери и
двух племянниц с иностранными князьками.
Тем не менее, вопрос об эффективности внешней политики Петра I
остается открытым, а с другой стороны его можно поставить еще шире. Быть
может, цель и в самом деле оправдывает средства, и свершения Петра искупают
всю пролитую им кровь? В самом деле, кто сейчас вспомнит, чем (точнее,
каким количеством трупов и разбитых судеб) оплачены промышленные и иные
успехи Великобритании, Франции или США), на чьих костях стоят великолепные
здания и современные фабрики? Но в том-то и дело, что не было никаких