Продолжительное наместничество Цезаря в Галлии держалось на двух последовательных частных уговорах, 60 и 56 года. Официальный акт, утверждавший последний уговор, определял сроком истечения полномочий, по-видимому, 51 год. Между тем произошли два события, очень испортившие положение Цезаря: гибель третьего союзника – Красса в _
(1) Лев Остерман. «Римская История в лицах». «О.Г.И.», Москва 1997 (стр. 235)
парфянской войне (53 г.) и смерть Цезаревой дочери Юлии, скреплявшей его с Помпеем. Было очень трудно устроить новый уговор и новый съезд наподобие луккского. Цезарь ещё раз попробовал своё любимое средство и выставил проект перекрёстных браков, предлагая Помпею в жёны свою племянницу Октавию, которую ещё предварительно нужно было развести с Марцеллом, а себе, выпрашивая дочь Помпея, уже обещанную сыну Суллы. Фаусту. Но предложения эти были отвергнуты, в Галлии началось восстание, Помпей занял в Риме диктаторское положение. Цезарю приходилось подумать о другом пути: искать нового утверждения в провинциальном командовании путём возобновления консульства. Но так как вся суть заключалась в том, чтоб сохранить непрерывность власти и не быть вынужденным покидать провинцию и войско, то Цезарь уговорился с Помпеем о выставлении кандидатуры без обязательства являться лично в Рим; это право заочного избрания было даже особенно выговорено в силу плебисцита, одобренного всеми десятью трибунами. Скоро, однако, прошёл закон Помпея. Который требовал личного появления кандидата на выборах: правда, в ответ на беспокойные замечания цезарианцев, Помпей заявил, что «забыл» упомянуть о привилегии Цезаря, и потом велел прибавить её в идее исключения на медной гравированной доске закона. Однако появилась другая угроза в виде закона того же Помпея о необходимости пятилетнего промежутка между окончанием консульства и посылкой в провинцию. Можно было утверждать, что этот закон отметил вышеупомянутый плебисцит.
Так или иначе, надеялись добраться до Цезаря и заставить его сложить своё командование. Консул 51 г., Марк Марцелл заявил о необходимости во имя благо республики заменить Цезаря другим наместником, и раз война была окончена и мир обеспечен, распустить его армию. Ссылаясь на закон Помпея, Марцелл отрицал за Цезарем право выставлять заочно свою кандидатуру на консульство. В сенате несколько раз поднималось дело о передаче провинции Галлии другому наместнику, и Цезаря спасало пока то обстоятельство, что его старый союзник не решался выступить против него открыто. Помпею очень хотелось, чтобы вопрос был решён мимо него сенатом, но это было в свою очередь невозможно, потому что различные уговоры, мена и взаимное передвижение легионов связывали его лично с Цезарем, и сенат поневоле обращался к нему. Между тем затяжка была в свою очередь невыгодна для Цезаря. Если действительно срок Цезарева наместничества в Галлии истекал ещё в 51 г., то удерживать провинцию в 50 г. Уже было незаконно с его стороны. Следовало исправить дело как можно скорее новым народным избранием. Попробовать все средства, какие только давала конституция, чтобы сохранить полномочия и войско.
В этом смысле новый агент Цезаря в Риме, трибун Курион, занял очень выгодную позицию. Заявляя себя нейтральным в споре претендентов, он предложил устранить вообще чрезвычайные полномочия, как явление, опасное для республики; если Цезарь незаконно затягивает своё наместничество, то в такой же мере незаконно и положение Помпея, начальствующего в Испании и живущего в Риме; пусть обе они сложат проконсульскую власть и возвращаются в частную жизнь или выступают соискателями на должности одинаково с другими. Предложение Куриона было неуязвимо в конституционном смысле и ставило консерваторов в безвыходное положение: приходилось признаться, что для защиты республики от возможной диктатуры одного они предавали фактическую диктатуру другому. Это затруднение ярко сказалось в знаменитом сенатском голосовании осенью 50 года. Председательствовавший в заседании консул Кай Марцелл поставил намеренно два раздельных вопроса: следует ли послать Цезарю преемника? следует ли отнять у Помпея полномочия? На первый вопрос большинство ответило утвердительно, на второй – отрицательно. Но трибун имел в свою очередь право поставить вопрос на голосование. Курион соединил оба спорные вопросы и спросил сенат: « Следует ли обоим проконсулам зараз отказаться от своего авторитета?» Но этот раз получился совершенно иной. Только 22 сенатора признали возможным сохранить власть за обоими; огромное большинство, 370 человек, высказалось во имя прекращения спора за Куриона. Закрывая это бурное и полное драматических оборотов заседание, консул с досадой сказал: «Радуйтесь своей победе и получайте в Цезари владыку!» (1)